Книга 1. На рубеже двух столетий - Страница 166

К оглавлению

166

До 1901 года у меня, кроме Соловьевых, еще нет своих знакомств: встречи с Петровским и с Владимировым — главным образом встречи в университете, беседы в химической чайной, прогулки по Кремлю и сидения на лавочках Александровского сада. С 1901 года начинается быстрый рост моего круга знакомств, — того круга, который определил мне жизнь последующего моего, свободного, литературного семилетия; с Петровским мы тесно связаны постоянными заходами друг к другу; на моем горизонте появляются фигуры, которые становятся ближайшими и друзьями, и сотрудниками: фигура студента Кобылинского, с которым знакомлюсь у Соловьевых, с которым встречаюсь в самообразовательном кружке у Стороженок; Кобылинский появляется и у нас в доме с 1904 года; с 1901 года я знакомлюсь с Метнером, чтобы с начала 1902 года вступить с ним в теснейшую дружбу; в 1901 году происходит мое знакомство с Брюсовым, с Мережковским, с Гиппиус, протягиваются связи со «Скорпионом» (через Брюсова) и с будущим «Мусагетом» (через Метнера); в 1901 году происходит впервые моя яркая встреча с поэзией Блока, до которой о Блоке у меня смутнейшие представления, что есть какой-то гимназист, Саша, как и мы, пишущий стихи; я более осведомлен о его матери, «Але», переписывающейся с О. М. Соловьевой85. В 1901 году и в университете подбирается «наш» кружок, то есть кружок около Владимирова, меня и Петровского, в скором времени вливающийся в кружок «Аргонавтов». Отбор людей, стиль отбора, уже не по линии естественнонаучных интересов, а по линии будущих литературных исканий; начинается явное начало формирования будущих кружков и выход из подполья вчерашних «подпольщиков».

В теме «рубежа» эти подпольщики иначе окрашены, чем в теме «начала века»; пишущим о «начале века» следует знать это начало в «до начале»; иначе их высказывания о фигурах начала века — писание вилами по воде или разгляд картины без грунта, фона и перспективы. В перспективе понимания нас, как писателей 1900 годов, надо увидеть нас в 1890 годах; в них мы — не то, что принято о нас думать. «Андрей Белый», как «мистик» с трансцензусами в «потустороннее», или — хорошо известная карикатура, есть явление жалкое, то есть показывающее жалкость исторической критики; кто нас не видел в усилиях нашего роста, в учебе, в чтении Милля и в лабораторном чаду, тот не имеет никакого представления о нас и не имеет никакого ключа к пониманию нами написанного.

Не для полемики и не для самооправдания я пишу эту книгу — для правды; марксистская критика должна базироваться на подлинном материале, а не на сочиненном; сочинен средневековый схоласт Белый, соблазняющий Блока мистицизмом; может быть, «схоласт» Белый соблазнен неправильным истолкованием им изученных фактов естествознания; так это — тема двадцатого столетия, а не средних веков; так и надо говорить: Томсон, Оствальд, Эйнштейн вместе с «декадентом» Белым неправильно истолковывают данные науки и проблему имманентности; в этой оговорке — большая дистанция, отделяющая «символиста» начала века, вышедшего из профессорской среды, от двенадцатого столетия. На передержке не получится и правда клеймения.

Правда «рубежа» и поколения «рубежа» ждет исследователей, а задача лиц, принадлежащих к этому поколению, подать материал для суда, пусть сурового, но правдивого.

На этом заканчиваю книгу.


Кучино, 11 апреля 1929 г.

Комментарии

Список условных сокращений

Арабески — Белый Андрей. Арабески. Книга статей. М., Мусагет, 1911.

ГБЛ — Отдел рукописей Государственной библиотеки СССР им. В. И. Ленина (Москва).

ГПБ — Отдел рукописей Государственной публичной библиотеки им. М. Е. Салтыкова-Щедрина (Ленинград).

ИРЛИ — рукописный отдел Института русской литературы (Пушкинский Дом) АН СССР (Ленинград).

Материал к биографии — Белый Андрей. Материал к биографии. Автограф. 1923 г. 163 л. — ЦГАЛИ, ф. 53, оп. 2, ед. хр. 3.

Почему я стал символистом — Белый Андрей. Почему я стал символистом и почему я не перестал им быть во всех фазах моего идейного и художественного развития. Ann Arbor, «Ardis», 1982 (Автобиографический очерк, написанный в 1928 г.).

Ракурс к дневнику — Белый Андрей. Ракурс к дневнику (январь 1899 г. — 3 июня 1930 г.). Автограф. 165 л. — ЦГАЛИ, ф. 53, оп. 1, ед. хр. 100.

Символизм — Белый Андрей. Символизм. Книга статей. М., Мусагет, 1910.

Собрание эпических поэм — Белый Андрей. Собрание эпических поэм, кн. 1. «Северная симфония (1-я, героическая)», «Симфония (2-я, драматическая)». М., изд. В. В. Пашуканиса, 1917.

Стихотворения и поэмы — Белый Андрей. Стихотворения и поэмы. Вступительная статья и составление Т. Ю. Хмельницкой. Подготовка текста и примечания Н. Б. Банк и Н. Г. Захаренко; М.-Л., Сов. писатель, 1966 («Библиотека поэта», большая серия).

ЦГАЛИ — Центральный государственный архив литературы и искусства СССР (Москва).

ЦГИ А М — Центральный Государственный исторический архив г. Москвы (Москва).

Эпопея, I–IV — Белый Андрей. Воспоминания о Блоке. — В кн.: «Эпопея», № 1–4. М. — Берлин, Геликон, 1922–1923.

Воспоминания «На рубеже двух столетий» печатаются по второму прижизненному изданию: Белый Андрей. На рубеже двух столетий. Издание второе. М.-Л., Земля и фабрика, 1931.

К работе над книгой Белый приступил в начале февраля 1929 г. «Вчера сел за „На рубеже двух столетий“», — сообщал он 6 февраля П. Н. Медведеву («Взгляд». Критика. Полемика. Публикации. М., 1988, с. 437). Работа шла быстро и очень напряженно. «Весь месяц сперва правка, а потом переписка первой половины „На рубеже двух столетий“», — записал Белый о своей жизни в феврале 1929 г.; аналогичная запись — о марте 1929 г.: «Весь месяц бешеная работа над „На рубеже двух столетий“». Писатель закончил книгу 11 апреля 1929 г. (Ракурс к дневнику, л. 139); 12 апреля он полушутя писал Р. В. Иванову-Разумнику: «…вышла злая книга „На рубеже двух столетий“, или генезис того, отчего меня в детстве „мамка ушибла“; и я вырос „декадентом“» (ЦГАЛИ, ф. 1782, оп. 1, ед. хр. 20). Работа над первой частью мемуарного цикла, таким образом, заняла немногим более двух месяцев.

166